Винтерфилд - Страница 4

Однако если в этой буйной пестроте вы встретите невзрачную личность в поношенной тунике или в бесформенном свитере, в брюках, вытертых и вздутых на коленях, а то и пару дней небритую — знайте, перед вами тот, к кому в ближайшие часы будут прикованы все взгляды. Спортсмены — народ суеверный.

Людскому озеру было тесно в отведенных ему берегах, оно волновалось, оттесненное к выходу веревочным заграждением, внутри которого на освященной и неприкосновенной ни для кого, кроме избранных, выстроился ряд гильдейских Мастеров, подтянутых, нарядных и напряженных, неусыпно следящих за соблюдением правил поединка. Как профессионалы, ошгне имели права участвовать в состязании любителей, однако от их пристального внимания вряд ли ускользнет какая-нибудь мелкая подробность, какой-нибудь удар, даже такой искусный и подлый, какой не заметит никто в зале. Их мнение о чистоте поединка существенно повлияет на распределение очков.

Это необходимая предосторожность. На протяжении всей истории проведения Королевских фестивалей те обрастали разными правилами, которые с совершенствованием благородного искусства состязающихся рано или поздно, но отменялись. Теперь здесь допускалась любая акробатика, на какую оказывались горазды гибкие развитые тела. Однако одно из правил осталось непреложным на века: фехтовальщик, нанесший противнику неизлечимое увечье, дисквалифицируется до конца жизни. И хотя в руках у них будут тупые спортивные мечи, их с точки зрения членовредительства вполне можно рассматривать как тяжелые металлические прутья, вполне способные выколоть глаз, перебить жилу, раздробить челюсть, рассечь лицо, сломать ребро или ключицу. Допустивший даже нечаянно подобный промах недостоин носить звание чемпиона, каким бы Мастером он ни считался. И в отношении фон Скерд мера эта отнюдь не была излишней.

Она уже появилась здесь и стояла в окружении толпы поклонников и прихлебателей, услужливо смеявшихся ее репликам тогда, когда она того ожидала, и доставляющих ей удовольствие, задевая соседей. Никто не осмеливался достойно огрызнуться на эту свору: фон Скерд была злопамятна и привечала подлецов. Обилие в ее свите атлетических молодых брави с наглыми мордами и видимый мир, в каком они уживались меж собой, заставили языкастых фрейлин вслух предположить, что фон Скерд обладает неистощимым любовным темпераментом. Красивая, но непривлекательная молодая женщина, лет, может быть, на пять старше Леи, миниатюрная, пружинистая, с копной каштановых кудрей, не достигавших плеч, и изумительно правильными дугами черных бровей на белой коже. Слишком значимая персона, она не скрывала своих дурных наклонностей и страстей, ее лицо сформировалось в издевательскую циничную маску, а ругалась она так, что краснели мужчины. Владения ее располагались на северо-востоке и граничили с владениями лорда Грэя, она носила свои фамильные цвета — черный и зеленый, так как выступала от собственного имени, и вся волчья стая, юлящая у нее под ногами, щеголяла в бантах и лентах своей повелительницы. Ее резкий голос был слышен издалека, невзирая на все прочие шумы. Хайке даже приподнялась на цыпочки, выглядывая лица: у нее была надежда отыскать в свите претендентки своего подставного кавалера, однако была разочарована. У фон Скерд явно хватало ума не позволить связать свое имя с покушением на соперницу.

При виде Хайке Эрна фон Скерд высоко подняла безупречные брови и сказала что-то, восхитившее и насмешившее ее лизоблюдов. Наблюдая за выражением ее лица, Лея никак не могла отделаться от отвратительного ощущения, что подозрение, высказанное гофмейстериной фон Лиенталь в отношении истинного виновника постигшего Хайке несчастья, обосновано и справедливо. Чувство, которое она испытывала, было омерзительно и пробирало до самого нутра, но оно вытесняло мандраж, и в глубине души Лея не могла не признать, что оно сыграло вполне положительную роль.

Их пропустили внутрь ограждения, они подошли к королеве с реверансом, Хайке преклонила колено, и патронесса сказала ей несколько ободряющих слов. Лея же, наблюдавшая исподтишка, ни на секунду не упускала из виду выражение лица фон Скерд. Слишком спокойна. Шапками вышла закидывать. Достойного сопротивления не ждет.

Живописным цветником Фиалки, Розы и Сирени уже расположились у подножия кресла королевы и теперь с недоумением поглядывали на Гиацинты, не спешившие избавляться от глухих уличных плащей. Катарина фон Лиенталь незаметно отошла и о чем-то шепталась с герольдом, тыча пальчиком в его список. Тот несколько раз придирчиво переспросил ее, уточняя какие-то значимые мелочи, и наконец они сговорились. С непроницаемым видом гофмейстерина вернулась к своей госпоже.

Раз уж прибыла сама королева, то ожидание не могло тянуться долго. Спустя всего минуту или две после окончания маневров фон Лиенталь взревели фанфары, и из скромной малоприметной дверки, скрывавшей за собой служебные помещения Гильдии, в том числе и кабинет старосты, вместе появились король и лорд Грэй.

Последний выступал от собственного имени, а государь автоматически считался болельщиком своего чемпиона.

Со стороны могло даже показаться, будто они друзья.

За спиною короля встал, скрестив на груди руки, невысокий смуглый вельможа в черном. Герцог Анколо, шеф Службы Безопасности. Ни одного телохранителя, кроме него, их присутствие сочли бы оскорбительным для лорда Грэя, на поясе у которого меч, а это все равно, как если бы тут стояла рота лейб-гвардии.

Лея впервые видела великого фехтовальщика — Страж Северных Границ не был придворным завсегдатаем, — и впечатление оказалось сильным, хотя и смешанным. Она знала, что этой живой легенде сорок пять лет, и с высоты болотной кочки своей девятнадцатилетней юности считала его чуть ли не древним старцем. Однако посмотрев на него взглядом фрейлины, уже начинавшей приобретать опыт в визуальной оценке мужчин, она не могла не признать, что, будучи ровесником ее отца, он отнюдь не выглядит развалиной.